Историк Николай Лисовой: Византия вообще не умерла, она плавно перетекла в другие исторические формы

Почему погибла Византия, какие идеи не прозвучали в документальном фильме «Гибель империи» и является ли он актуальным – такие вопросы в беседе с обозревателем портала «Интерфакс-Религия» Алексеем Соседовым затронул старший научный сотрудник Института российской истории РАН, заместитель председателя Императорского православного палестинского общества Николай Лисовой.

Фильм актуальный, очень нужный, но, конечно, хотелось бы, чтобы в нем присутствовали большая историческая глубина и более точная, выверенная культура факта, потому что, к сожалению, многие тезисы, которые подаются в нарочито осовремененной форме, немножко повисают, кажутся немного голословными.

Кроме того, сегодня, когда мы говорим о проблемах такой великой империи, как Византия, конечно, требуется многофакторный анализ, то есть нельзя сводить все только к черному и белому.

В фильме под названием «Гибель империи» нужно было говорить немного о другом – о том, а кто вообще обещал, что такая империя – мощная, великая – может просуществовать больше, чем тысячу лет, сколько она просуществовала. А может быть, наоборот, империя сделала все, что могла, чтобы максимально сохраниться и передать свою эстафету Третьему Риму – Москве. А тут получается однобоко, что мы только горюем, почему погибла Византия – этого они не сделали, другого не сделали. А может быть, что могли, то по максимуму сделали. Вот таким вопросом автор почему-то не задается совсем, а говорит просто о том, что была великая империя, а потом из-за того, что в ней завелись олигархи и не был решен демографический вопрос, из-за этого она погибла.

Византия не из-за этого погибла, она погибла из-за того, что истощила свои ресурсы – и биогенетические, и финансовые, и всяческие другие – именно на то, чтобы создать великое наследие, которое в нас живет до сих пор. Она рухнула под бременем той ответственности и ноши, которую она несла.

Есть такое понятие, как бремя империи. Империя – это государство, та структура в мире, которая живет не ради себя. И это совсем не прозвучало в фильме. Это трехмиллионная Эстония, которая вся помещается на одном поле Кадриорга (дворцово-парковый ансамбль в Таллине – «ИФ»), может ставить вопрос об этнократических своих интересах.

И Римская империя, продолжением которой была Византия, тоже погибла не ради себя, а именно изнурив, истощив себя на служение будущему Европы, будущему человечества. А римские дороги существуют до сих пор, и по ним европейская цивилизация катится уже 2,5 тысячи лет.

То же самое и Византия: да, она погибла, но в образах Троицы Рублева, в соборах Московского Кремля, в древней славянской книжности, в архиерейском служении литургии (которую служили в Святой Софии в Константинополе в присутствии императора) она живет.

Византия вообще не умерла, она плавно перетекла в другие исторические формы, но то, что человек ставит эти вопросы, решает их, используя поэтический код Византии, говорит о наших сегодняшних наболевших проблемах, это, безусловно, плюс. Но это, конечно, не история и тем более не историософия. Это очень хорошая, актуальная публицистика, предвыборная.